Ногаи в истории татар и башкир

В XVI в. ногайцы вели оживленную торговлю с Казанью, с которой ногайцы торговали в основном рогатым скотом и овцами. С Казанью торговал, например, мурза Урак, кочевавший на Волге, Исмаил, захватив княжескую власть после убийства своего старшего брата Юсуфа, прежде всего добивается от Москвы, присоединившей Казань к своим владения, восстановления свободной торговли с этим городом:"...чтоб позволил нам дорогу Казанскую, чтоб гости наши туда ходили того для, что на сей дороге рати есть, и торг бы нам Казанской освободил, с коньми бы гости наши ходили к Вам, а с овцами б ходили в Казань" [5]. Соответственно достигнутому соглашению, в дипломатической переписки в дальнейшем сообщается: "1555 года, декабря 5 день, из Казани в Москву приехали Исмаилевы послы Байтерск с товарищами три человека, а всех послов и гостей, которые в Казань пришли, было 1500 человек, лошадей с ними 20000 и овец 203000, и гостям всем велели торговать в Казани" [6].

Осуществлению регулярных торговых связей ногайцев с Москвой и Казанским ханством во многом способствовало то обстоятельство, что сезонные кочевки их по левому степному берегу Волги происходили в меридиальном направлении. Это давало им возможность летом передвигаться на север до самого устья Камы, оттуда до Казани, а также до ближайших русских городов, и даже до самой Москвы, было сравнительно недалеко.

"Тезицкий двор", где производилась торговля, восточными товарами, расположен был в центре Казанского посада, на Спасской площади. Недалеко находилась конная площадка, на которой шла продажа ногайских лошадей, до 20 тыс. голов ежегодно. Казань являлась рынком для ногайского скота.

Активное участие приняли в борьбе за Казань и Астрахань ногайцы. Вместе с крымцами они представляли собой главную военную силу, которой казанская аристократия располагала для борьбы с Москвой. Ногайская Орда одновременно располагала значительными ресурсами. В первой пол. XVI в. она могла выставлять до 300 тыс. воинов. Благодаря военной силе, Ногайская орда в течение XVI в. продолжала играть большую роль в делах соседних ханств.

Нередко ногайские мурзы со своими дружинниками "нанимались в военные защитники в соседние ханства". За такую военную помощь ногайцы получали с Казани постоянную дань или субсидию, о чем Исмаил неоднократно напоминает Ивану IV после взятия Казани русскими: "И с Казани нам годовое шло десять кадей меду, да шестьдесят рублей денег". Юнусу, сыну князя Юсуфа, Сафа-Гирей обещал за военную помощь против Москвы "дати Мангитские доходы" и быть на "Мангитском месте Князем", "как были прежде сего в Казани Мангитские князья". По-видимому, звание "мангитского князя" обеспечивало ногайцам какое-то участие в управлении Казанью [7].

Весной 1505 г. между Казанью и Москвой произошли дипломатические осложнения, но русское правительство и не подозревало намерений Мухаммед-Эмина (сын Нур-Салтан - дочь ногайского бия Темира). Война началась внезапно, и русское правительство не было к ней готово. Казанское правительство должно было сбросить с себя зависимость от иностранного государства, разорвать союзные договоры и объявить русским войну. Войско Мухаммед-Эмина насчитывало 40 тысяч казанцев и 20 тысяч ногайцев. Союзный отряд находился под командованием ногайского князя, брата казанской царицы.

В сентябре казанское войско подошло к Нижнему Новгороду, сожгло посады и приступило к осаде кремля. Однако взять город приступом не удалось, т. к. нижегородский воевода вооружил пленных литовских солдат. Весною действия возобновились весной 1506 г. Летом 1506 г. русские войска, будучи разбиты наголову, отступили за пределы Казанского ханства. Так окончился печальный дли русских поход 1506 г.

В 1521 г. на казанском престоле утвердился Сагиб-Гирей, брат крымского хана Мухаммед-Гирея. Затем последовало совместное вторжение крымского и казанского ханов вглубь России и нападение на Москву. Весной 1523 г. при поддержке ногайцев во главе с Ших-Мамаем, Мухаммед-Гирею удалось захватить Астрахань, изгнав оттуда хана Хусейна, союзника Москвы. Таким образом, Крым, Казань и Астрахань на короткое время объединились под властью Гиреев.

В 1524 г. русские войска совершили поход на Казань, но взять город им не удалось. Начало вмешательства Юсуфа в казанские дела было положено еще в 1533 г., задолго до его княжения, когда московский ставленник на казанском престоле хан Джан-Али, чтобы укрепить свое положение в Казани, вступил в брак с дочерью Юсуфа, впоследствии знаменитой Сююнбике. На это было испрошено и получено согласие московского правительства. Однако положение Джан-Али в Казани продолжало оставаться непрочным. Были разногласия с ногайцами, о которых сообщал в Москву посол Д. Губин в сентябре 1535 г.: "А к Юсуфу, Государь, из Казани дочь присылала.

Сказывают, что Джан-Али ее не любит. И Юсуф, сказывают, послал людей, чтобы Джан-Али с Казани сослали, а дочь ему отдали" [8 ].

Отношение Юсуфа к своему зятю показывает, что за этими семейными размолвками стояли, по-видимому, и более глубокие политические разногласия. Во всяком случае уже 25 сентября, в результате заговора сторонников крымской партии, в Казани произошел переворот, хан Джан-Али был убит, а на его престол был снова приглашен Сафа-Гирей, который женился на вдове своего предшественника.

В январе 1546 г. в Казани произошло восстание, направленное против Сафа-Гирея и крымцев. Русская партия снова призвала на казанский престол одного из московских кандидатов, Шейх-Али, старшего брата убитого Джан-Али, а низложенный Сафа-Гирей вместе с Сююнбике и другими женами бежал за помощью в Ногаи, к своему тестю Юсуфу.

Шейх-Али и на этот раз недолго удержался на казанском престоле, по-видимому, немногим более месяца. Сафа-Гирей получил в свое распоряжение ногайское войско во главе с сыном Юсуфа, Юнусом-мурзой, обещав самому Юсуфу владения Казани на горной стороне Волги, а его сыну - быть "на Мангитском месте Князем" и "Мангитские доходы" в Казани. При приближении Сафа-Гирея с ногайским войском Шейх-Али быстро бежал из Казани, и в третий раз воцарился Сафа-Гирей, который поспешил отказаться от всех своих посулов ногайцам, как только его жены вернулись к нему в Казань.

После смерти Сафа-Гирея (1549 г.) крымская партия возвела на престол двухлетнего сына Сафа-Гирея и Сююнбике Утемиш-Гирся, а царицу Сююн-бике, дочь Юсуфа, провозгласили правительницей. Краткое правление Сююнбике (1549-1550) было временем полного господства в Казани крымской партии и крымского окружения Сафа-Гирея и царицы, во главе которого стоял крымский царевич Кучак-оглы (Кощак). Кощак не сумел наладить отношения и с ногайской родней Сююнбике, которая настаивала на выполнении обещаний Сафа-Гирея.

Юсуф, со своей стороны, как отец Сююнбике, предлагает московскому государю свое мирное посредничество. Согласно планам ногайцев, казанское правительство должно было порвать с Крымом, посадить на престол московского ставленника Шейх-Али, выдать за него Сюгонбике и поставить Юсуфа "на магнитском месте" князем в Казани.

Однако московское правительство приступило к окончательному покорению Казани с помощью военной силы. В августе 1552 г. русские двинули в Казань огромную армию и многочисленную артиллерию и создали значительный перевес над казанцами: количество осаждавших (150 тыс. человек) почти в 5 раз превосходило число защитников (33 тыс. человек, в том числе 30 тыс. казанцев и 3 тыс.

ногайцев), казанская артиллерия также значительно уступала русской. Только в октябре русские войска захватили Казань. Но казанцы не смирились с этим. Они поднялись на борьбу против русских. Во главе восстания стал Мамыш-Берды. Он решил восста новить разрушенную государственную организацию и возобновить ханскую власть. На престол был приглашен ногайский мирза Мухаммед, сын мурзы Исмаила. К нему было отправлено посольство, которое поднесло подарок, свидетельствовавший об успешной борьбе против русских - доспехи, снятые с взятого в плен и казненного русского воеводы боярина Б. И. Салтыкова. Однако мурза Мухаммед, отец которого мурза Исмаил склонился в пользу союза с Россией, отказался от ханского престола. Тогда казанцы выбрали на престол брата царицы Сююнбике, мурзу Али-Акрама. Али-Акрам прибыл из Сарайчика в Чалым с 300 ногайцев и был возведен на престол. Таким образом, верховная власть в Казанском ханстве была восстановлена, столица была временно перенесена на 160 верст от Казани вверх по течению Волги, в город Чалым.

Правитель Ногайской Орды бий Юсуф решил поддержать своего сына, хана Али-Акрама, и собрал большое войско для того, чтобы осенью 1553 г. вступить в пределы России. К союзу казанцев и ногайцев примкнуло также Астраханское ханство, правительство которого обещало дать ногайцам суда для переправы через Волгу и выставить отряд в 500 человек. Этот поход против русских не осуществился, так как мурза Исмаил, пользовавшийся большим влиянием в Ногайской Орде, заявил о своем союзе с Россией и отказался выступить против русских, угрожая войной бию Юсуфу.

Кстати, в ходе междоусобной борьбы в Ногайской Орде многие противники Исмаила покинули страну и стали служилыми людьми в Московском государстве. Они же во главе отрядов впоследствии неоднократно наводили страх на Ливонский орден. "От этих ногайских феодалов, - отмечал В. Жирмунский, - потомков Идиге, отъехавших в годы междоусобицы на русскую

службу, вели свое происхождение многие княжеские и дворянские роды: Юсуфовы, Урусовы, Кутумовы, Шейдяковы, Байтерековы, Тахтаревы и др."

Русское правительство было вынуждено начать новую войну для действительного завоевания Казанского ханства. В сентябре 1553 г. русское правительство двинуло против казанцев армию во главе с воеводами - кн. С. Микулинского, И. Шереметьева и др. Москва поняла, что со взятием столицы Казанское ханство еще не покорено, и возобновила войну. Казанцы упорно отстаивали свою независимость, и их активно поддерживали ногайцы, соединившиеся против чужеземных захватчиков. Но силы были неравны. Весной 1556 г. чуваши хитростью захватили Мамыш-Берды и выдали его русским [9].

События, связанные со взятием Казани, привели к окончательному обострению отношений между Юсуфом и Москвой. Пленение Сююнбике и Утемиша вызвало обширную дипломатическую переписку, в которой Юсуф настойчиво требовал возвращения ему дочери и внука, увезенных пленниками в Москву. В Москве, однако, пленную царицу поторопились выдать замуж за неудачного претендента на казанский престол Шах-Али.

Отказ Ивана Грозного принять посредничество Юсуфа раскрывал конечную цель московской политики: полное подчинение Казани. В дальнейшей перспективе взятие Казани означало завоевание приволжских степей и конец политической независимости ногайцев.

Ни одно из мусульманских государств Восточной Европы не могло остаться равнодушным к падению Казанского ханства: Турция, Крым, Ногайская Орда, Астраханское ханство - вес были опечалены гибелью мусульманского государства в Среднем Поволжье и старались оказать ту или иную поддержку единоверным и единоплеменным собратьям.

Другим проводником ногайского влияния на казанские дела были брачные связи казанских ханов с дочерьми ногайских князей и мурз. Так, Фатима, дочь ногайского князя Мусы, была последовательно женой ханов Мухаммед-Эмина и Шейх-Али, Сафа-Гирей взял в жены дочь Ших-Мамая, сына Мусы. Дочь князя Юсуфа, знаменитая Сююнбике, была женой трех казанских ханов Джан-Али, потом того же Сафа-Гирея и Шейх-Али. Из ногайского княжеского рода происходила столь же известная царица Нур-Салтан, дочь князя Темира (сына Мансура и внука Эдиге), бывшая сперва женой казанского хана Ибрагима, а потом крымского хана Менгли-Гирея. Такие же семейно-дипломатические связи ногайские властители старались завести и с другими мусульманскими династиями, прежде всего с крымскими ханами.

1. Худяков М. Очерки по истории Казанского ханства, Казань, 1990. С. 233.
2. Продолжение Древней Российской Вивлиофики, (Далее - ПДРВ). СПб, 1791. Ч.УП. С. 350.
3. Щеглов И. Л. Трухмены и ногайцы Ставропольской губернии. - Ставрополь, 1910. Т.1. С.61.
4. Жирмунский В.М. Тюрский героический эпос. Л., 1974. С.416.
5. ПДРВ. - СПб.. 1793. Ч.IX. С.169.
6. ПДРВ. Ч. IХ. С.208.
7. Калмыков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И. Ногайцы, - Черкесск. 1988. С.23.
8. ПДРВ. Ч.УП. С.267.
9. Худяков М. Указ. соч. С - 158.

Д. С. Кидырниязов
(Махачкала)

Башкиро-ногайские отношения и Ногайская Башкирия

Юсупов Юлдаш Мухамматович, г. Уфа, научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований Академии наук Республики Башкортостан
Государственное образование Ногайская Орда сформировалась на основе Мангытского юрта. Выделение этого юрта связывают с известным временщиком Золотой Орды Едигеем. Он тогда занимал пост беклярбека при джучидских ханах[i]. После смерти Едигея приемником Мангытского юрта стал его сын Гази. В 1420-х гг. юрт стал превращаться в значительную силу, хотя и зависел от ханов Ак-орды. Возвышение и отделение мангытского юрта от Узбекского ханства связанно с именем Муса-бия. Именно Муса стал диктовать политику мангытов в восточных степях. Юрт начал превращаться в фактически полноправного партнера международных отношений. Хотя власть Мусы еще держалась на успешной внешней политике и его ранге беклярбека.
Особенность мангытских правителей была в том, что поддержка чингисида мангытским аристократом открывала перспективу приобретения ханского ранга. Сформировавшийся порядок диктовал обязательное условие: при хане должен быть беклербек из мангытов. То есть при ком из джучидов соглашался стать беклярбеком, тот джучид при поддержке мангытов и становился ханом. В тоже время мангыт не будучи отпрыском «золотого рода» не имел возможности выдвинуть свою кандидатуру в качестве хана. Подобное положение сохранялось примерно до начала XVI в.

Основной территорией Мангытского юрта, а затем и Ногайской Орды являются бассейны рек Эмбы и Яика. К началу XVI в. западные границы достигли нижней Волги. На востоке – до низовьев Сырдарьи. На севере территория орды достигла башкирских пределов. Исследователи в качестве башкиро-ногайской границы склонны видеть р. Самару[ii]. Так в башкирском предании «Тура хан» правая сторона Самары была башкирской, левая – досталась Бураку, «его подданными были ногайцы»[iii].
Начиная с начала XVI в. в состав Ногайской Орды включается основная территория Исторического Башкортостана. В историографии она известна как Ногайская Башкирия. Западной границей Ногайской Башкирии являлся р. Ик[iv], левого притока Камы. Р.Г. Кузеев сферу ногайского влияния определяет к западу от Уральского хребта до низовьев Белой, к востоку – до верховьев Яика и Ая. Это согласуется с данными источников приводимые В.В. Трепавловым[v]. С северо-восточной границей Ногайской Башкирии он связывает восточные рубежи Катайского уезда, очерчивая ее озерами: Иткуль, Синарское, Касли, Кизыл-Таш, Увильды, Аргази. Южная граница Ногайской Башкирии очерчивается бассейнами рек Большой и Малой Узеней, Чагана, Чижинским разливом[vi].
В экономическом отношении Ногайская Башкирия являлась довольно замкнутым регионом. По мнению Н.А. Мажитова, А.Н. Султановой Южный Урал представлял собой замкнутую зону кочевания. В источниках нет указаний о периодических ежегодных откочевках башкир или ногаев с Южного Урала на юг – к Аралу или Каспию. То есть в Ногайскую Орду Башкирия включается без нарушения цикла кочевания сложившегося в золотоордынскую эпоху.

Первый факт появления мантытов на Южном Урале относится к 1489 году. На это указывает грамота Ямгурчи к Ивану III[vii] и ряд башкирских преданий[viii]. Однако говорить об установлении ногайской власти в регионе еще рано. Появление и кочевание ногайских улусов в Башкирии вероятно было мирным. Скорее всего, проявление мангытской власти в регионе ограничивалось только кочеванием некоторых ногайских улусов, которое, скорее всего, носило спорадический характер.
Ситуация меняется с появлением на политической арене Алчагира, сына Мусы, сменившего на месте бия Хасана. Алчагир находит полное соответствие с Алтакаром из «Башкирской истории» рассказанной Кидрасам Муллакаевым П.И. Рычкову[ix]. Предание отражает жесткую междоусобную войну между Алтакаром, Басманом и Тура ханом. Алтакар в предании выступает в качестве вассала Басман хана. Между ним и другим мурзой Битюряком возникают разногласия, для решения которых обращаются к Басман хану. Басман принимает сторону Битюряка, вследствие чего Алтакар озлобившись, откочевывает за Яик, где «жилище имел около реки Ембы». Через несколько лет Алтакар возвращается и начитает войну с Басман ханом. В одной из битв хан погибает. В этой же войне погибает и его брат Тура хан. Вследствие этого Алтакар «над всеми ногайцами владеть учиняется». Как мы видим в предании отразилось военное противостояние между башкирскими правителями и Алчагиром, правителем улуса и/или бием Ногайской Орды.

Очевидно, периодом нахождения Алчагира на должности правителя улуса и его правлением в Ногайской Орде мы должны ограничивать события в Ногайской Башкирии отразившиеся в «Башкирской истории». Самовластный Алчагир, скорее всего, стремился покончить с властью правителей в Башкирии и полностью подчинить себе башкирские территории. Но, все же и с этими событиями мы не можем связывать установление полновесной ногайской власти в Башкирии. Тому помешали дальнейшие события в регионе связанные с междоусобицей в Мангытском юрте и казахским нашествием.
В 1510 году начинаются военные столкновения между основными претендентами на княжество. Ими выступили сыновья Мусы – Алчагир и Шейх-Мухамед. В результате военных действий в 1514 году Шейх-Мухамед на несколько лет был вытеснен на правобережье Волги. В результате на княжьем месте оказывается Алчагир, но как оказалось не на долго. В 1516 году Алчагир был разбит изгнанным Шейх-Мухамедом, ставшим к тому времени беклярбеком в Тюменском улусе на нижнем Тереке при Ахматовиче Хаджике хане. К 1517 году Шейх-Мухамед в Ногайской Орде уже начал занимать более сильные позиции.
Во втором десятилетии XVI в. начинается казахское нашествие, возглавляемое могущественным Касим ханом. В конце XV – начале XVI вв. основные силы казахов были отвлечены сначала на Маверанахр, а затем на отражение узбекских вторжений. В этих условиях ногаи могли игнорировать сюзеренитет казахских ханов. Но после разгрома узбекского правителя Шейбани в 1510 г., внимание казахов было обращено на запад. Бурундук и Касим решили восстановить господство над ногаями. Примерно летом 1519 года началось казахское нашествие. Не в силах сдержать наступление, ногаям пришлось «перелезать» на правый берег Волги и скрываться под защитой крымского хана[x]. Многие ногайские улусы оказались захваченными казахами. В боях погибают и недавние правители Ногайской Орды Шех-Мухамед и Алчагир. В течение года ногайские земли к востоку от Волги оказались под властью Касим хана. Теперь западная граница Казахского ханства начала достигать нижней Волги[xi].
Уход ногаев так же касается и башкирских территорий. В преданиях (в частности «Башкирской истории» Кидряса Муллакаева) и шежере племени кипчак Алчагира в ранге правителя Ногайской Башкирии сменяет Акназар[xii] ассоциирующиеся с казахским правителем Хак-Назаром, сыном Касима. Но в период казахского нашествия Хак-Назар был еще ребенком и потому не мог быть наместником в Башкортостане. Поэтому между правлением Алтакара и Акназара в источниках наблюдается разрыв в 20 лет – период, когда Башкирия выпадает из политического влияния мангытский правителей.
В 1521 году умирает Касим хан[xiii], которого сменяет Тахир. Он не сумел оказать какого-либо сопротивления, и в 1524 году вся завоеванная Касим ханом территория вновь переходит во власть мангытов. Присутствие в это время ногаев в Башкирии не отмечается. Лишь в 1535 году в послании мирзы Шейх-Мамая Ивану IV сын мирзы Кан «перелез Белую Воложку».

Примерно в 30-е гг. XVI в. наместником в Ногайской Башкирии становится чингисид, сын Касим хана Хакк-Назар, воспитанный при дворе Шейх-Мамая – правителя левого крыла Ногайской Орды. Вот что об этом повествует предание: «Акназар хан всех один в своей власти имел, и усмотря их непостоянство и разные воровства, всячески их изнурял и в бессилие приводил, ибо на три двора по одному котлу иметь допущал, как скот и пожитки, так и детей их к себе отбирал и землями владеть також и чрез реку переходить не допущал, а кои звероловством промышляли, принужденны были платить ему за то ясак с каждого человека по лисице, по бобру и по кунице»[xiv]. Как видим, Хакк-Назар стремился абсолютизировать власть наместника в регионе. Б.А. Азнабаев считает, что правление царевича в регионе сказалось на ограничении власти башкирской аристократии в подвластном регионе[xv]. На это указывает фрагмент источника: «на три двора по одному токмо котлу для варения им пищи допущал». По мнению исследователя, котел с древнейших времен у кочевников олицетворял власть родовой и племенной знати. Принудительное уменьшение числа котлов у башкир символизировало ограничение власти башкирской знати. Соглашаясь с мнением Б.А. Азнабаева, добавим, что в числе родовых атрибутов башкирской знати фигурирует «сауыт» (сосуд)[xvi]. По преданиям он доставался бию от хана и олицетворял власть над родом. Вполне вероятно что при записи предания, «сауыт» от пера П.И. Рычкова мог превратиться в «котел» и восприниматься переписчиком буквально.
Безусловно, подобные формы подчинения ложились в основу башкиро-ногайских взаимоотношений. Однако, царевич, очевидно, знакомый с принципами администрирования и управления в среднеазиатских государствах, проводил привычную для себя политику и в Ногайской Башкирии, что выражалось в более жестоких формах управления и, естественно, вызвало недовольство башкирского населения. Новое административное деление и регламентированное налогообложение в первую очередь подрывало позиции местной аристократии. Но в целом же эти нововведения находились в одной канве с государственными преобразованиями в Ногайской Орде в 30-е гг. Как раз в этот период регламентируется политическая структура Орды. В Ногайской Орде окончательно оформляется улусно-крыльевое деление и более или менее упорядоченная система власти. Орда оказалась разделенной на три части: восточную во главе с кековатом, центральную – улус самого бия и западную с нурадином[xvii]. Разграничиваются и конкретизируются властные полномочия бия и мурз. Башкортостан же не вошел в улусно-крыльевую систему, он выделился в автономный регион (Ногайская Башкирия), возглавляемый отдельно назначаемым наместником[xviii]. Но все же наблюдается некоторое тяготение Ногайской Башкирии к правому (западному) крылу Орды. В.В. Трепавлов отмечает своеобразную закономерность в назначении наместников в регионе. После своего правления в Ногайской Башкирии большинство мурз становятся нурадинами в Ногайской Орде (исключение составляют казахский и сибирский царевичи Хакк-Назар и Ахмед Гирей, а так же Канай занявший сразу же пост бия). То есть пост наместника в Башкортостане в большинстве случаев, предшествовал посту нурадина[xix]. Более того, еще первое появление ногаев на этой территории было связанно с именем Ямгурчи – главы правой части Ногайской Орды.

В плане подчинения, для ногаев-кочевников, подтверждение своей власти заключалась в регулировании кочевок своих подданных. Однако в условиях Башкирии на первый план как основная форма сюзеренитета выступает сбор податей, ясака. Они выступали как знак подчиненности и символ подданства Ногайской орде. Ясак в основном выплачивался пушниной и медом. Исключается возможность существования так называемого «налога кровью», обязательство выставлять военные отряды в ногайское войско. Каких либо сведений об участии башкир в ногайских компаниях нам не известно. А.З. Асфандияров упоминает об институте аманатства как одной из форм взаимоотношений между башкирами и ногаями. Однако в этом отношении нам известен лишь единственный случай приводимым этим же автором – требование ногайского сюзерена девушек у знатных башкир на некоторое время[xx]. Поэтому говорить о существовании подобной формы зависимости скорее следует говорить как о непостоянной, появляющейся по мере необходимости в экстремальных ситуациях. В отношении формах зависимости, можно согласится с В.В. Трепавловым предположившем, что налоговая политика основывалась на традициях сложившихся в Золотой Орде, которой еще в первой четверти XV в. подчинялись и башкиры и ногаи[xxi]. Однако на специфику башкиро-ногайских взаимоотношений влияли так же традиционные для башкир особенности взаимоотношений с золотоордынскими правителями.
На выделение Ногайской Башкирии в отдельное наместничество в какой-то степени влияла хозяйственно-экономическая и как следствие политическая замкнутость региона[xxii]. Но в этом отношении можно назвать еще одну, на наш взгляд главную, причину. Еще в XV в. когда кочевые племена Мангытского юрта (в том числе сами мангыты) являлись подданными ханов левого крыла Батыева улуса. В этих условиях каждое племя имело собственную правящую аристократию. Однако с выходом Мангытского юрта из под подчинения хану, мангытская знать во главе с Мусой начинает претендовать на управление над всеми кочевниками. Безусловно, в условиях, когда основные элитарные группы юрты по статусу примерно равны, не могло обойтись без конфронтации мангытов с аристократией других племен. Но после разгрома мангытами Казахского ханства им начинает принадлежать абсолютная власть над кочевыми племенами в Орде и их вождями[xxiii]. Башкирия же вошел в орбиту мангытского внимания сравнительно поздно. Башкирская аристократия не прошла долгий путь «приживания» в Мангытском юрте, где фактическая власть находилась у нечинигисидов-мангытов. Основная ее территория относилась к правому крылу Золотой Орды. В течение конца XIV – XV вв. башкиры поддерживали в начале золоордынских, затем казанских ханов из династии Тука-Тимуридов. Последними башкиры привлекались за счет определенных пожалований (тарханные ярлыки, оформление вотчин), выдача которых была исключительно в компетенции чингисидов, а именно тука-тимуридов[xxiv]. И являлись традиционными отношениями между башкирской родо-племенной аристократией и ханами XV – XVI вв. Мангыты же не имели таких возможностей, потому и не могли полностью включить Башкортостан в систему Орды. Создав собственное кочевое государство со своей правящей династией, фактически ногаи посягнули на исключительную прерогативу чингисидов. Естественно это не могло адекватно восприниматься соседями ногаев, в том числе и башкирами. Башкирская аристократия находилась в системе Джучидских государств Поволжья, где за счет получения ханских пожалований чингисидов, находились в привилегированном положении в регионе при полном сохранении политической и социальной структуры общества[xxv]. В ином же случае их ждала перспектива потери своих позиций на Южном Урале и вливание в массы ногаев-кочевников. И в данном отношении вполне оправданно выглядит выделение Ногайской Башкирии в отдельное наместничество, где основной формой проявления власти было нахождение в регионе наместника осуществлявший сбор ясака с местного населения.

Ногайские наместники вместе со своими улусами были не желательным элементом в регионе. Нарушение вотчинных прав, вмешательство во внутреннее управление не могло способствовать повышению авторитета у пришлой ногайской аристократии и неизбежно приводили к конфронтации.
В 1552 году международная ситуация в Восточной Европе кардинально меняется. Завоевание русским князем Казани нарушило сложившийся баланс сил в постордынском пространстве в первой половине XVI в. В 1550-е гг. в самой Ногайской Орды разразилась междоусобная война, причины которой лежали на экономической плоскости. Мирзы правого крыла (Исмаил мирзы) были связанны с российским рынком, в отличие от мирз Юсуфа. Не могла остаться безучастной в раздувании распри и Москва. Более того, во второй половине 1550-х гг. в Орде начинается великий голод, связанный с природными катаклизмами. Жестокая междоусобная война и природные катаклизмы подорвали экономику, военно-политическую основу государства и вызвали массовый отток ногаев за Волгу.
В течение второй половины 1550-х гг. значительная часть Башкортостана присоединилась к Русскому государства, однако происходили попытки ногаев вновь установить в регионе свою власть. Ставка наместников оказывается на р. Эмбе. В номенклатуре Орды пост наместника Ногайской Башкирии все еще сохранялся[xxvi]. Однако, с постройкой уфимской крепости и разгоревшейся в конце XVI в. в Орде междоусобицы власть ногаев в Башкортостане окончательно пресекается. В начале XVII в. случались рецидивы набегов ногайских мурз, но в сложившейся к тому времени международной обстановке ни о каких попытках восстановления ногайской власти не могло быть и речи.
Подведем итог. Набравший силу Мангытский юрт, к концу XV в. смог объединить и интегрировать в собственную структуру значительные массы кочевников. Однако на Южному Урале мангытская аристократия столкнулась: во-первых, с кочевым, но проповедовавших качественно другой хозяйственный уклад, населением, где исключалась привычная для ногаев регулировка кочевьями; во-вторых, с качественно иными формами вассально-сеньориальных отношений привычными для башкирского общества и в тоже время противоречащим ногайским институтам управления. Основным условием построения отношений стало урегулирование поземельных отношений, которое оказалось для ногаев не решаемым. Последовавшая в 30-е гг. XVI в. реформа управления Ногайской Орды, лишь выявила невозможность полного слияния этих двух социумов, что привело к отделению Ногайской Башкирии в отдельное наместничество, функционально ограниченное сбором ясака. Оно могло сохраняться непродолжительное время (20 – 30 лет), в период политического рассвета Ногайской орды в евразийских степях.

For the first time for some centuries, in steppes of Eurasia there was a large political formation in the head of which were non-chingisids-mangyts. Their occurrence on Southern Ural was poured out in an opposition with the local Bashkir population. Because of impossibility of the decision of an agrarian question, Bashkirs have not been integrated into the state system of Nogaj horde.
________________________________________
[i] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2002. С. 552.
[ii] Там же. С. 460-470.
[iii] Башкирские шежере. Сост. Р.Г. Кузеев. Уфа, 1960. С. 63.
[iv] Трепавлов В.В. Указ. соч. С. 469.
[v] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV – XVII вв./ Материалы и исследования по истории и этнологии Башкортостана. Уфа, 1997. С. 7.
[vi] Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М., 1992. С. 256.
[vii] Посольские книги по взаимоотношениям России с Ногайской Ордой: 1489-1508. Под. Ред. Н.М. Рогожина. М., 1984. С. 19.
[viii] Башкирские шежере… С. 95.
[ix] Рычков П.И. История Оренбургская Уфа, 2001, 264.
[x] Исин А.И. Казахско-ногайское соперничество в первой половине XVI в. // Вопросы истории Казахстана в русской дворянско-буржуазной и современной историографии советологов. А.-А., 1985. С. 42.
[xi] Исин А.И. Новые источники по истории Казахстана первой четверти XVI в. // Изв. АН Казахской ССР. Сер. Обществ. Наук. 1985. №3. С. 47.
[xii] Башкирские шежере… С. 142.
[xiii] Там же. С. 49.
[xiv] Рычков П.И. История Оренбургская. Уфа, 2003. С. 265.
[xv] Азнабаев Б.А. Интеграция Башкирии в административную структуру российского государства (вторая половина XVI – первая третьXVIII вв.) Уфа, 2005. С. 34-35.
[xvi] Юсупов Ю.М. Родовые атрибуты, их роль и функциональная значимость в башкирском общества // Информационно-аналитический бюллетень. Национальные и языковые процессы в Республике Башкортостан: история и современность. № 5-6. Уфа, 2007. С. 59.
[xvii] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. С 195.
[xviii] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV – XVII вв. С. 22-24.
[xix] Там же.
[xx] Асфандияров А.З. Башкирия после вхождения в состав России (вторая половина XVI – первая половина XIX вв.). Уфа, 2006. С. 58.
[xxi] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV – XVII вв. С. 14.
[xxii] Там же. С. 8.
[xxiii] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. С. 491.
[xxiv] Юсупов Ю.Ю. Башкиры в этно-сословной структуре Казанского ханства // Россия и Башкортстан: история отношений, состояние и перспективы. Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 450-летию добровольного вхождения Башкирии в состав России 5-6 июня 2007 г. Уфа, 2007. С. 326-327.
[xxv] Там же. С. 327.
[xxvi] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV – XVII вв. С. 24.

Вначале было, татары в истории ногай, а потом уже ногай в истории татар. Бер халык инде, стрелка так сказать в обе стороны.

"В течение второй половины 1550-х гг. значительная часть Башкортостана присоединилась к Русскому государства"

сколько можно писать одну и ту-же ерунду - не было никаких башкортостанов в 1550!!!! были тюрки ногайской орды и были тюркизированные иштяки!

И добровольного вхождения Башкортостана не было, так как не было такого государства. Вначале пала КХ, потом Сибирское и Астраханское - это и отразилось в титулатуре российский царей. А то что представители родов закрепили свое тарханство это по другому называется.

Автор статьи
Юсупов Юлдаш Мухамматович, г. Уфа, научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований Академии наук Республики Башкортостан

Нашел чьи статьи выкладывать)))) Такие "научные сотрудники" в каждом дворе у подворотни с утра собираются))

#18

Эльдар.Юлдаш еще молодой.Это конечно не недостаток,но все же не стоит забывать и о том что он Башкирский националист....)))

"Сей народ, - писал Рычков, - по известиям от самых башкирцов, был один с нагайцами, и жили они около сибирских границ, где от сибирских ханов великия раззорения претерпевать были принуждены, и оттого на конец из своих мест под предвождением однаго своего хана, именем Тюрей, удалились и пришли в разсеяние, из коих некоторые за Яик, а другие за Волгу в степи перешли, и тамо жилище свое имели. Нынешние башкирцы, будучи еще под именем нагайцов, отдалясь от них, умыслили было в прежних своих местах остаться, но за то от своих владельцов совсем были разграблены и раззорены, и пропитание свое имели с крайнею нуждою зверем и рыбою, когда они от удалившихся от них нагайцов и имя "башкурт", то есть главной "волк", или "вор", в поругание свое получили. В таком бедном состоянии достались они сперва казанским и сибирским ханам, которые их еще в большее раззорение привели и несносными податьми обложили. Но как царь Иван Васильевич Казанское царство взял, то они, видя с казанскими татарами добропорядочныя поступки и от утеснения их сибирскими ханами и киргис-кайсаками отмену, после Казанскаго взятья спустя года с три, и тако около 1555 году в российское подданство пришли, и за то не токмо те земли, коими они прежде подданства своего владели, еще будучи малолюдны и в крайнем убожестве, а именно, за Камою рекою и около Белой Волги, коя после Белою рекою названа, им, башкирцам, подтверждены, но сверх того и другими многими, на которых они ныне жительствуют, пожалованы, как то свидетельствуют и жалованныя граматы, у многих поныне имеющияся. И понеже при вступлении их в подданство может быть так, как от безсильнаго и весьма изнуреннаго народа, никаких противностей нечаянно, то и никаких к безопасности и содержанию их учреждений было не сделано, но они, как от природы непостоянной народ, получа довольство во всем от многих пожалованных им земель и угодей и в сожительство свое набрав многих бедных иноверцов и сходцов разных уездов, чрез недолгое время так усилились и в толикую вольность пришли, что многия продерзости чинить отважились, а на конец явным уже образом бунтовали в намерении, чтоб им, отрешивши подданство свое, особливое владение установить"(3).

На страницах "Истории Оренбургской" Рычков воспроизвел содержание одной из самых известных родословных - шежере племени мин, сообщенного ему представителем феодальной башкирской элиты Кидрясом Муллакаевым.

Шежере племени мин

"В Малой Татарии, то есть близ Крыма (показал он, Кадрясь Мулакаев, из татарской истории, коя у него в бывшее башкирское замешание пропала), - писал Рычков, - был нагайской хан именем Басман, но пред коликими годами, того не помнит, которой по бывшем там великом моровом поветрии, оставя прежнее свое жительство, в семнадцати тысячах кибиток перешел к реке Яику и близ Сакмарскаго устья на горе, в разстоянии от Оренбурга шесть верст, где ныне поставлен маяк, построил город и имяновал [его] Актюба, то есть "Белой стан" или село, отчего та гора и поныне Актюбой называется и некоторыя на ней развалины видны. Тут оной хан имел обыкновенное свое пребывание, а кибитки ево кочевкою располагались вверх и вниз по Яику и по другим степным рекам, а именно по Берде, по Сакмаре, по Салмыше, по Юшатыре, по Оре, по Таналыку, по Кизилу и по протчим рекам. А зимою оныя кибитки, переходя Уральские горы, кочевали по рекам Белой, Сокале, Ашкадару, Куганаку, по Шкадру и по Деме, где места лесистыя и теплыя. Со оным Басманом-ханом были двое из знатных нагайских мурз, Алтакар и Бетюряк, у которых по некотором времени произошла вражда и великое междоусобие, о чем они помянутому хану жалобу свою приносили, и по суду Алтакар от хана обвинен был, за что он, озлобясь, в нескольких стах кибиток отложился от хана и, откочевав за Яик, жилище имел около реки Ембы, где чрез несколько лет так усилился, что Басман-хану набегами от толь многия причинил раззорения. На конец Алтакар убил того хана при одном сражении, которой со многими убитыми с ним нагайцами погребен был на горе, где ныне в городе Оренбурге верхняя улица, и над могилою того хана построено было каменное кладбище, кое еще доныне при нагорном бастионе знатно, и при застроении Оренбурга немалая часть того кладбища в целости была, и разные камни с арабскими надписьми найдены. Оной же старшина Кадрясь Мулакаев объявил и сие, что брат помянутаго хана, называемой Тюря-хан, тогда другое владение занял и жил на самом том месте, где ныне город Уфа, а подвластные ему люди кочевали от устья Демы реки по Казанской дороге вниз по Белой, по Карсласану, по Черемшину, по Куюше, по Базе, по Сюну и вверх по Аю рекам. Оный Тюря-хан убит между теми ж замешаниями и Алтакар-мурза над всеми нагайцами владетелем учинился. По прошествии нескольких лет убит и Алтакар от Акиазар-салтана, который был от поколения тутошних старинных ханов. Сей Акиазар, учинившись ханом, в великое усилование пришол и владел не только одними теми нагайцами и Башкириею, но сверх того Казанское, Сибирское и Астраханское царства, Бухарию, Хиву, Ташкент и другие многие города под власть свою покорил и дань с них собирал. Имевшуюся у себя родную сестру отдал он в замужество за однаго знатнаго мурзу своего, имянем Шеих-Мамая, и отделя ему от нагайцов несколько сот кибиток, учинил его владельцом, которой жительство свое имел на месте, где ныне Орская крепость, то есть первой и при Кирилове застроенной Оренбург, на имеющейся внутрь той крепости горе, коя ныне названа Преображенскою. Там было в прежния времена молитвенное место, чего ради называли оную гору Намаз-Тау, то есть "Молитвенная гора". По смерти того Акиазар-хана владел семь лет Измаил-хан, а по нем ханствовал сын помянутого Акиазара Ахмет-Гирей-хан.